Страхи мудреца. Книга 1 - Страница 167

К оглавлению

167

Я вяло улыбнулся.

— А не то я совсем запутаюсь!

— Жаль, жаль, — сказал Кавдикус. — Видите ли, я много путешествую. Многие знатные семьи рады приютить у себя маэрова арканиста.

Он лукаво взглянул на меня.

— Благодаря этому мне известны некоторые весьма занятные факты!

Он отворил дверь.

— Вы подумайте над этим. И заходите завтра. О Лэклессах мне в любом случае есть что порассказать.

Я очутился у дверей комнат маэра прежде, чем пузырек успел остыть. Стейпс отворил мне на стук и проводил меня в спальню маэра.

Маэр Алверон спал в той же позе, как я его оставил. Когда Стейпс затворил за мной дверь, маэр приоткрыл один глаз и слабо поманил меня пальцем.

— Вы, однако, заставили себя ждать!

— Ваша светлость, я…

Он еще раз поманил меня к себе, несколько энергичнее.

— Давайте сюда лекарство, — хрипло произнес он. — И ступайте. Я устал.

— Боюсь, это довольно важно, ваша светлость!

Он открыл оба глаза, в них снова вспыхнул подспудный гнев.

— Ну, что такое? — бросил он.

Я подошел к его постели и наклонился поближе. Прежде чем он успел возмутиться подобной дерзостью, я шепнул:

— Ваша светлость, Кавдикус вас травит!

ГЛАВА 60
ОРУДИЕ МУДРОСТИ

Когда маэр это услышал, глаза у него расширились от изумления, но он тут же взял себя в руки. Невзирая на немощь, разум Алверона был по-прежнему остер и ясен.

— Вы правильно поступили, что не стали говорить такого вслух, — сказал он. — Вы вступаете на опасную почву! Но говорите, я вас слушаю.

— Ваша светлость, я так понимаю, Трепе не упомянул в своем письме, что я не только музыкант, но еще и студент Университета.

Я не заметил в глазах маэра проблеска понимания.

— Университета? Какого? — переспросил он.

— Того самого Университета, ваша светлость, — ответил я. — Я — член арканума.

Алверон нахмурился.

— Вы чересчур молоды, чтобы это могло быть правдой! И отчего, собственно, Трепе об этом не упомянул?

— Вам же не был нужен арканист, ваша светлость. А тут, на востоке, люди питают определенное предубеждение к подобным занятиям.

Это был вежливый намек на то, что я думал на самом деле, что винтийцы суеверны до идиотизма.

Маэр медленно прикрыл глаза, лицо его сделалось жестким.

— Хорошо, — сказал он. — Сделайте же что-нибудь магическое, если вы тот, за кого себя выдаете.

— Я еще не арканист, я еще только учусь, ваша светлость. Но, если вам хочется увидеть пример использования магии…

Я окинул взглядом три лампы, висящие на стенах, смочил пальцы слюной, сосредоточился и затушил фитилек свечи, стоящей на столике у кровати.

В комнате сделалось темно, я услышал, как ахнул от неожиданности маэр. Я достал свое серебряное кольцо, и через некоторое время оно засветилось серебристо-голубым светом. Мои руки похолодели — у меня ведь не было других источников тепла, кроме моего собственного тела.

— Хорошо, меня это устраивает, — сказал маэр. Если он и был напуган, по голосу это не чувствовалось.

Я пересек комнату и отворил ставни на окнах. В комнату хлынул солнечный свет. До нас долетел аромат цветов селаса, донеслись птичьи трели.

— Я лично всегда находил, что свежий воздух целителен для любых невзгод, что терзают тело, хотя многие со мной не согласны, — улыбнулся я.

Он не улыбнулся в ответ.

— Да-да. Вы очень умны. Ступайте сюда, сядьте.

Я вернулся к кровати и сел на стул рядом с ней.

— А теперь объяснитесь.

— Я сказал Кавдикусу, что составляю собрание историй о знатных семействах, — начал я. — Это удобный предлог: это заодно объясняет, отчего я столько времени провожу в вашем обществе.

Лицо маэра осталось угрюмым. Я заметил, как боль затмила его взгляд, подобно облаку, набежавшему на солнце.

— Лишнее доказательство того, что вы искусный лжец, вряд ли поможет вам завоевать мое доверие.

Внутри у меня все похолодело. Я рассчитывал, что маэр охотнее выслушает мое разоблачение…

— И тем не менее, ваша светлость: ему я солгал, а вам говорю правду. Поскольку он счел меня всего лишь праздным молодым аристократом, он позволил мне присутствовать при том, как он готовил ваше лекарство.

Я протянул ему пузырек с янтарной жидкостью. Солнце радугой заиграло на стеклянных гранях.

Алверон остался неподвижен. Его взгляд, обычно ясный, туманился от боли и смятения.

— Я требую доказательств, а вы потчуете меня сказками! Кавдикус верно служил мне целых десять лет. И тем не менее я поразмыслю над тем, что вы сказали.

Судя по его тону, размышлять он собирался недолго и немилостиво. Он протянул руку за пузырьком.

Я ощутил, как во мне вспыхнул огонек гнева. Это помогло растопить ледяной страх, скрутивший меня изнутри.

— Ваша светлость желает доказательств?

— Я желаю выпить лекарство! — рявкнул он. — И уснуть, наконец. Будьте любезны…

— Ваша светлость, я могу…

— Да как вы смеете меня перебивать?! — гневно вскричал Алверон и попытался сесть в кровати. — Вы заходите чересчур далеко! Убирайтесь немедленно, и тогда я, возможно, еще подумаю о том, чтобы воспользоваться вашими услугами!

Его трясло от ярости, рука по-прежнему тянулась за пузырьком.

Повисла пауза. Я протянул ему пузырек, но, прежде чем он успел его схватить, я сказал:

— Вас недавно рвало. Чем-то молочно-белым.

Напряжение в спальне нарастало, но услышав то, что я сказал, маэр застыл.

— Вам кажется, что язык у вас опух и сделался тяжелым. Вы чувствуете сухость во рту и какой-то странный, резкий вкус. Вас тянет на сладкое, на сахар. Вы просыпаетесь по ночам и обнаруживаете, что не можете двигаться, не можете произнести ни звука. У вас бывают приступы слабости, вас мучают колики и приливы паники.

167