Страхи мудреца. Книга 1 - Страница 128

К оглавлению

128

Я молча отдал ему журнал герцога Гибеи, и минуту спустя мы уже щурились на холодном зимнем солнышке у входа в архивы. Я плотней закутался в свой плащ и затопал ногами, отрясая снег с обуви.

— Отстранен на пять дней! — сказал Симмон. — Недурно!

Я пожал плечами. Я был смущен куда сильнее, чем готов был признать. Я-то надеялся, что кто-нибудь из студентов объяснит, что на самом деле я пытался заставить болтунов заткнуться.

— Я просто хотел как лучше.

Симмон расхохотался. Мы медленно побрели в сторону трактира Анкера. Сим, играючи, пнул небольшой сугроб.

— Миру необходимы такие люди, как ты, — сказал он таким тоном, что я понял: Сима потянуло пофилософствовать. — Ты просто берешь и делаешь. Не всегда самым лучшим способом, не всегда самым разумным, но все-таки делаешь. Ты редкая птица!

— Что ты имеешь в виду? — спросил я. Он разжег мое любопытство.

Сим пожал плечами.

— Ну вот как сегодня. Тебя что-то раздражает, тебя кто-то задел — и ты немедленно принимаешься действовать.

Он резко махнул рукой.

— Ты точно знаешь, что надо делать. Ты никогда не колеблешься, видишь — и тут же реагируешь.

Он на миг призадумался.

— Наверное, амир были такими же. Неудивительно, что люди их боялись.

— Ну, вообще-то, я далеко не всегда настолько уверен в себе, — сознался я.

Симмон улыбнулся.

— По правде говоря, меня это, как ни странно, успокаивает.

ГЛАВА 42
ПОКАЯНИЕ

Поскольку заниматься я не мог, а все вокруг замело снегом, я решил, что сейчас самое время заняться теми делами, которые я подзабросил.

Я попытался навестить Аури, но крыши обледенели, и во дворике, где мы обычно встречались, лежали сугробы. Не увидев никаких следов, я обрадовался: я не был уверен, что у Аури есть обувь, не говоря уж о пальто или шапке. Я бы спустился в Подовсе, чтобы ее разыскать, но железная решетка во дворике была заперта и примерзла.

Я отработал несколько двойных смен в медике и отыграл лишний вечер у Анкера, в счет того раза, когда мне пришлось уйти раньше времени. Я подолгу трудился в артной, проводил расчеты, ставил эксперименты, делал сплавы для своего проекта. Кроме того, постарался отоспаться за весь предыдущий месяц.

Однако же, как бы тебе ни хотелось спать, рано или поздно придется проснуться, и на четвертый день отстранения от работы в архивах отмазки у меня кончились. Пора было поговорить с Деви, хотя мне этого ужасно не хотелось.

К тому времени, как я наконец решился пойти к ней, на улице потеплело ровно настолько, чтобы метель превратилась в ледяной дождь со снегом.

Дорога до Имре была ужасно противной. У меня не было ни шляпы, ни перчаток, а плащ мой от ветра и мокрого снега промок в пять минут. Через десять минут я промок до нитки и страшно жалел, что не обождал или не потратился на повозку. Выпавший снег растаял, и на дороге лежала слякотная каша глубиной по щиколотку.

Я зашел в «Эолиан», чтобы немного погреться, прежде чем идти дальше. Но трактир был заперт, и свет в нем не горел — впервые за все время, что я тут бывал. Ну, и неудивительно. Какой знатный господин потащится на улицу в такую погоду? Какой музыкант решится выйти на улицу с инструментом в такую сырость и холод?

Я почапал дальше по пустынным улицам и в конце концов добрел до проулка за лавкой мясника. За все время, что я тут бывал, на лестнице впервые не воняло тухлятиной.

Я постучался к Деви. Рука совсем онемела, это меня встревожило. Я почти не чувствовал костяшек, которыми стучал. Выждав, я постучал еще раз. Было опасение, что ее не окажется дома, и тогда получается, что весь этот путь я проделал зря.

Наконец дверь приоткрылась. В щели мелькнул теплый свет лампы и льдисто-голубой глаз. Дверь распахнулась.

— Тейловы сиськи, Тейловы зубы! — воскликнула Деви. — Ты куда приперся в такую погоду?

— Я думал…

— Да чем ты думал! — уничижающе бросила она. — Входи давай!

Я вошел в комнату. С меня текло, капюшон облепил голову. Она закрыла за мной дверь, заперла ее на замок, задвинула засов. Оглядевшись, я обратил внимание, что она обзавелась вторым книжным шкафом, хотя шкаф этот был еще почти пуст. Я переступил с ноги на ногу, и огромный сырой сугроб сполз с моего плаща и плюхнулся на пол.

Деви смерила меня долгим бесстрастным взглядом. Я видел, что на решетке в противоположном конце комнаты, возле ее стола, потрескивает огонь, однако она ничем не показала, что я могу подойти поближе. Поэтому я остался стоять у порога, мокрый и дрожащий.

— Ты не ищешь легких путей, а? — заметила Деви.

— А что, есть путь полегче? — спросил я.

Она даже не улыбнулась.

— Если ты воображаешь, будто, явившись сюда замерзшим и несчастным, как побитая собака, ты сумеешь завоевать мое расположение, то ты очень…

Тут она осеклась и еще раз задумчиво смерила меня взглядом.

— Черт меня побери, — с удивлением сказала она, — а ведь мне и впрямь нравится видеть тебя таким! Это настолько улучшило мое настроение, что аж противно!

— Ну, вообще-то я не нарочно, — сказал я. — Но так и быть. А если я простужусь и заболею, это поможет?

Деви поразмыслила.

— Возможно, — призналась она. — Покаяние должно включать в себя некоторую толику страданий.

Я кивнул. Мне не приходилось стараться, чтобы выглядеть жалким. Я неуклюже порылся в кошельке заледеневшими пальцами и достал бронзовую монетку, которую несколько дней тому назад выиграл у Сима, играя в воздуха по маленькой.

Деви взяла ее.

— Покаянная монетка, — равнодушно констатировала она. — Это, я так понимаю, чисто символическая плата?

128